ПОМИНАТЬ ИЛИ НЕ ПОМИНАТЬ (о поминании патриарха)
Из письма: «Я уже несколько месяцев не хожу в храм, где поминают патриарха Кирилла, очень скорблю и унываю без причастия. Подскажите, где найти непоминающего священника?»
Сестра, мы все после Гаваны и Крита стали пристально присматривать за волками в дубленках и по причине этой супервнимательности кажется, что они всё уже изгадили. Но это не так. Конечно, они обнаглели, ибо команда дана — «Теперь будет легче…» Но и концерты на амвонах идут уже давно, и иконы с мощами дарили кому ни попадя, и экуменизм навязывался Церкви в 60-х годах покруче нынешнего.
Всё это мерзость, и свидетельство апостасии, но сегодня враг ловит нас на эмоциях.
Очень охолаживает Церковная история — какие были в 4-8 веках периоды торжества ересей! Десятилетиями сидели на главных кафедрах еретики, но не было времени когда Церковь теряла Благодать. Она болела, боролась и побеждала.
Мы в начале борьбы, церковный организм болен давно, а тут температура немного подскочила и уже кричим «все пропало»…
А именно на эмоциях и страстях происходили расколы.
В реформе патр.Никона 17 века никаких догматов и канонов не нарушалось, только обряды затронуты были, в декларации митр.Сергия Страгородского — никакого искажения веры, только исполнение слов апостола «Существующие же власти от Бога установлены»(Рим.13:1).
А в результате ревности не по разуму – от Русской Церкви откололись старообрядцы и катакомбники…
И самое главное.
В Святом Причастии мы соединяемся со Христом Господом и Спасителем нашим. Через него соединяемся со своими братьями и сестрами по вере. Но только с теми, кто ВО ХРИСТЕ! Еретик, причащающийся со мною от одной Чаши, уже своими убеждениями, еще до соборного осуждения, от Христа отпал, как засохшая ветвь. Поэтому в Причастии я никак не соединяюсь с еретиком, кем бы он ни был.
И на действенность Таинства Евхаристии не влияют личные грехи стоящего у престола, ибо все — грешники, а совершает Таинство Дух Святый.
Называющие патриарха еретиком до его осуждения собором — подпадают сами под отлучение по 13 правилу Двукратного Константинопольского Собора.
https://azbyka.ru/otechnik/Nikodim_Milash/pravila-pom..
15 правило этого Собора разрешает непомин, но не обязывает! Это разрешение необходимо понимать в духе 13, 14 и 15 правил Двукратного собора вместе, а они прежде всего направлены на пресечение чуждой духу Церкви демократии, суда нижестоящих над епископом (партиархом). По духу и букве этих правил непоминовение патриарха разрешено только священнику или епископу ЛИЧНО, но тащить за собой прихожан в непомин каноны не разрешают!
Вопреки этому каноническому духу, у нынешних непоминающих есть внутренняя логика, неизбежно ведущая к расколу: «Мы в Церкви, но патриарха-еретика не поминаем; раз патриарх еретик, то поминающие его тоже еретики; раз все еретики, то Церковь это мы…»
Так что не слушай кликуш, пытающихся по наущению бесов выгнать тебя в раскол.
Церковь есть ТЕЛО ХРИСТОВО ! Глава Церкви — Христос, а патриарх только руководитель чиновничьего аппарата. Жила же русская Церковь 200 лет без патриарха и ничего. Уж какое «сергианство» (подчинение Церкви государству) при Петре1 было!
Читай притчу о пшенице и плевелах (Мф.13, 24-30, 36-43). И еретики и нечестивцы и вообще сыны дьявола всегда были и будут допущены в церковную ограду, как был допущен на Тайную Вечерю Иуда-предатель. Но находясь формально в Церкви и даже на высоких административных должностях, экуменисты по духу к Телу Христову не принадлежат. И попущены для испытания нашей веры в Церковь, которую, по слову Спасителя, врата ада не одолеют.
Мы с тобой дерзаем считать себя клеточками Тела Христова, а они – нет!
Враг использует свои технические средства — СМИ, интернет, чтобы сегодня калейдоскопом обличительных примеров ослепить верных осуждением.
А осуждать нельзя нам, Бог не велит. Ни епископов еретичествующих, ни священников, ничего не говорящих о ереси экуменизма в РПЦ.
И спасать Церковь нам Богом не поручено.
Говорить людям правду — да, обличать ложь и беззакония — везде где можно, ради спасения собратьев — малограмотных и доверчивых овечек, расхищаемых волками.
Но прежде всего заповедано — хранить душу от скверны и пребывать со Христом лично каждому из нас.
Так что держись веры отеческой и моли Бога, да спасет Он, ведомыми Ему Одному путями, Свою Невесту — Святую Церковь от поругания!
Для утешения и указания что делать, пример из Истории Церкви:
«Уже вскоре после 1 Вселенского Собора в Никеи в 335 году, анафематствовавшего Ария и его учение, император Константин под влиянием своей сестры Констанции переменил отношение к арианам и возвратил из ссылки Ария. Афанасий, Александрийский епископ отказался восстановить пресвитера-еретика. Тогда ариане собрали Собор против Афанасия и осудили его. Царь отправил его в ссылку и у еретиков уже не было препятствий к победе, сила их при дворе была огромна. Большинство кафедр занимали их сторонники, а остальные епископы, зная позицию императора, молчали. Когда Арий прибыл в Александрию, то даже в отсутствии Афанасия, народ возмутился и Церковь Александрийская отказалась его принять. Тогда Константин вызвал к себе Ария и сам устроил допрос его о вере, в присутствии епископа Александра. Обманутый льстивыми ответами злохитростного волка, царь велел Александру на другой же день принять Ария в Церковь. Глубоко опечаленный епископ не знал, что делать и в смятении молил Бога наутро взять либо его, либо Ария. У христиан осталось только одно средство – слезная молитва. Наложив на себя пост они молились, до охранит Господь Святую Церковь Свою. Святой Иаков Низибийский, бывший в то время в Константинополе, разделял скорбь и моление православных. Наутро, в воскресенье, ариане, окружив вождя своего, торжественно и победно шествовали в Церковь. Но вдруг Арий почувствовал себя нехорошо, отошел в сторону и внезапно умер. Событие это поразило всех и было воспринято как действие всемогущей Десницы Божией. Случилось это перед Пасхой 337 года.»
По изданию «История православной церкви до разделения церквей» СПб.»Сатис» 1994г.
ОТХОД ОБЩИНЫ СТАРЦА ИОСИФА ИСИХАСТА ОТ ЗИЛОТОВ-СТАРОСТИЛЬНИКОВ.
Старец Ефрем Филофейский
От Редакции Православного Апологета:
«Наше время требует от каждого христианина больше духовного рассуждения, молитвы и прежде всего вопрошания Бога, нежели резких поступков»
Публикуя рассказ известного Старца архим. Ефрема Аризонского о разрыве его Старца Иосифа Исихаста, человека несомненно святой жизни, со старостильниками-зилотами, мы его считаем крайне необходимым в наше время, в нашей церковной ситуации. Его важно внимательно изучить, прочесть его вдумчиво и с молитвой.
Ситуация «церковной смуты», которая сложилась в то время в Греции из-за антиканоничного введения нового календаря в 1923г. Константинопольской патриархией, а затем в 1924г. и Элладской Церковью, была вполне оправданной с точки зрения буквы священных канонов. Ибо такой переход на новый календарь навлекал на себя анафему Константинопольского собора 1583г, осудившего введение новой Пасхалии (Григорианский) и нового (Григорианского) календаря, как нарушающего решения I Вселенского собора о Пасхалии. Тем не менее, в данной ситуации требовалось огромное терпение, борьба и благоразумие с духовным рассуждением, чтобы вернуть Церковь к Александрийской Пасхалии. Но этого, в итоге, увы, не произошло. И причиной тому послужила излишняя ревность и нетерпеливость старостильников, которая отвергла новостильников как Церковь. Ненависть породила ненависть и еще большую рознь. Но в данной ситуации, крайне непростой Бог открыл Свою волю ищущим не просто буквального сохранения священного канона, а тем, кто смиренно вопрошает об истине, боясь ошибиться.
И Он открыл Свою волю старцу Иосифу Исихасту и Ефрему Катунакскому, что Церковь находится в Константинопольской Патриархии и необходимо поминать патриарха не взирая на его личные ошибки и поступки. Мы полагаем, что и нынешнюю ситуацию в Православной Церкви важно выиграть, а не идти на поводу «излишней ревности», которая часто подпитывается не благодатью Святого Духа, а личной амбициозностью, кажущейся правотой. Сечас идет период битвы за Церковь. И она может быть выиграна только при правильном ведении этого боя, при правильной тактике. И мы имеем перед глазами прекрасный пример Старца Иосифа Исихаста и его братства. Нужны не дебаты и оскорбления, разрывы в общении, что приносит Церкви еще больший вред, а исполнение святой и благой воли Божией. И ныне время «поста и молитвы».
Важно помнить, что все происходящие нынешние события – самое непосредственное следствие страшного обмирщения духовенства, епископата, мирян. Материальное преуспеяние и комфорт становятся главными ориентирами в церковной жизни. А именно эти критерии являются антиевангельскими. Но все эти уродства в современной церковной жизни исправляются только личным подвигом, глубочайшим христоподражательным смирением, незлобием, сострадательной молитвой о просвещении заблудших, а не злобными обличениями, за которые мы также теряем божественную благодать.
Итак, наша позиция в современной ситуации такова: Наше время требует от каждого христианина больше духовного рассуждения, молитвы, подвига поста и прежде всего вопрошания Бога, нежели резких поступков. Напомним слова старца Ефрема Аризонского, который советовал учиться жить в подвиге, научаться жертвенности, погружаться в глубочайший смысл Крестных Страданий Христа и Его Воскресения. Христианская жизнь – это подражание Христу, следование за Ним, отображение Его свойств в нашей природе, характере. Если мы не научимся этому сейчас, то мы будем при внешне принадлежности к Церкви отпадать от нее внутренне, по духу, питаясь иным духом, духом внутренне апостасии. Спасение обретается жизнью по заповедям Божиим и твердым стоянием в православной вере, хранении ее догматов. Одно без другого не доставляет спасения, говорит свт. Кирилл Александрийский (слово на Символ веры).
Что же касается статьи из книги Ризоса «Прекрашение церковного общения в святоотеческом предании», то приводимые там примеры и высказывания святых применимы только отчасти, поскольку в наше время процесс апостасии приобрел длительный процесс, и это вызвано характером самого Экуменического движения, который рассчитывает на длительный исторический период для мягкого и безболезненного изменения сознания внутри Православной Церкви и усвоение апостасийной экклезиологии, синкретизма. Поэтому какая-то резкость в протестах и поступках, и это прежде всего касается «разрыва церковного общения» опасна, она нанесет только вред самим, кто идет на такие шаги, и ослабит саму Православную Церковь. Нужда мудрость, которая приобретается только при правильном духовном руководстве и духовной жизнью в духе Евангелия.
Как подчеркивает Преосвященнеший митрополит Николай Месогейский, ученый и мудрый архипастырь — «Дорогие мои братья, я вас всех призываю к смиренному бодрствованию, горячей молитве, подвигу и покаянию, дабы Бог дал этому Собору высказать Его собственный голос, чтобы слово (Собора) в действительности было бы богодухновенным и чтобы таким образом в нашем сердце воскресла бы уверенность, что «жив Господь» и сегодня.».
Дефицит нашего собственного покаяния порождает самые серьезные и церковные проблемы. Легче всего критиковать, ругать, отделяться от епископа, но богоугодным является пролитие нашей крови в молитве и подвиге за Церковь.»
______________
«Моя жизнь со старцем Иосифом».
Старец Ефрем Филофейский, глава XVIII
ВВЕДЕНИЕ К ВОСПОМИНАНИЯМ СТАРЦА ЕФРЕМА ОБ ОТХОДЕ СТАРЦА ИОСИФА ОТ ЗИЛОТСТВА
Восемнадцатого января 1923 года греческое правительство по политическим причинам — для более тесной интеграции с европейскими государствами — приняло решение о переходе Греции на новый календарь, принятый в Западной Европе.
Конечно, Церковь могла продолжать жить по старому богослужебному календарю. Однако Константинопольский Патриархат окружным посланием от 3 февраля 1923 года предложил Поместным Церквам также перейти на новый календарь. Вследствие этого Греческая Церковь 10 марта 1924 года решила привести церковный календарь в соответствие с гражданским, оставив при этом в не-прикосновенности пасхалию. Это решение встретило многочисленные протесты верующих и вызвало церковный раскол, который не уврачеван до сих пор.
Когда эта беда потрясла Церковь, афонские монастыри преимущественно сохранили единство с ней, продолжая следовать при этом старому стилю. Но большинство монахов в скитах Святой Горы стали зилотами — так называли себя те ревнители благочестия, которые не согласились с решением Архиерейского Собора Греческой Церкви и отделились от нее. Старец Иосиф вместе со своей общиной присоединился к зилотам. Конечно, Старца подвигла на это ревность о сохранении святоотеческого Предания, но, в отличие от многих афонских собратьев, он был свободен от фанатизма и поэтому остал-ся открытым действию Промысла Божия.
В течение одиннадцати лет у греческих старостильников не было епископов. А без епископа нет Церкви. Однако в 1935 году митрополит Флоринский Хризостом отделился от епископата Греческой Церкви и присоединился к старостильникам. Его примеру последовали Герман Димитриадский и Хризостом Закинфский. Эти три епископа совершили хиротонию еще четырех епископов, среди которых был и монах Матфей Карпафакис из скита Святого Василия, сосед Старца Иосифа.Заразительная ревность и красноречие монаха Матфея увлекли не только множество афонских подвижников, но и немало мирских людей по всей Греции.
До 1937 года между старостильниками горячо обсуждался вопрос: как относиться к новостильникам, следует их считать раскольниками или нет? К тому времени они все еще не определились с ответом на него. Хризостом Флоринский понимал, что большинство верующих склоняется к старому стилю. Следовательно, можно было надеяться, что и Греческая Церковь вернется к нему, если зилоты будут занимать разумную позицию сдержанного протеста, не переходя в крайности. Поэтому он в своем окружном послании заявил, что Церковью-матерью для старостильников является Греческая Церковь и что от нее они черпают благодать, занимая при этом позицию протеста против ошибочного решения о календаре.
Но когда он, таким образом, официально заявил, что таинства у новостильников действительны, старостильники сразу разделились на два враждующих лагеря: на умеренных, последовавших за Хризостомом Флоринским, и на крайних, последовавших за Матфеем Карпафакисом, который утверждал, что таинства Церкви, перешедшей на новый стиль, недействительны.
Многие зилоты и на Святой Горе, и за ее пределами предавали Хризостома Флоринского анафемам и проклятиям. Старец Иосиф со своей общиной также написал ему послание, в котором, обвиняя его в признании таинств у новостильников, утверждал, что сам Хризостом ничем от них не отличается.
Однажды иеромонах скита Святого Василия отец Варфоломей, принадлежавший к флоринитам, посетил Старца Иосифа, чтобы обсудить с ним вопросы движения старостильников. Но Старец не хотел разговаривать об этом. Он сказал: «Оставь это, иначе мы дойдем до обидных слов и только расстроимся». Отец Василий, однако, продолжал настаивать и принялся защищать свои взгляды. Тогда и Старец разнервничался и в резких словах высказался против флоринитов.
Позже, оставшись один в своей келлии и попытавшись успокоиться, он почувствовал, что как будто лишился части благодати и ему стало труднее сражаться с бесами. Он старался молиться и, когда наконец успокоился, лег спать. Тогда Бог показал ему сон, о котором Старец рассказал так: «Я очутился на обломке скалы, отколовшемся от Афонской горы. Его окружало море, и волны норовили его полно-стью скрыть. Я недоумевал: как я оказался в таком опасном месте? Объятый ужасом, я понял, что, поскольку скала отделилась от горы и предалась волнам, вскоре она погрузится в пучину и я утону, ведь волны начали уже перехлестывать через нее. Совсем рядом я видел огромную Афонскую гору, о которую разбивались все волны. И я подумал, что как только расстояние между мною и горой уменьшится, я перепрыгну туда, и тогда мне уже ничто не будет угрожать. Так при первом представившемся случае я перепрыгнул на твердую почву горы. И правда, вскоре тот маленький обломок скалы погрузился в море, а я с облегчением воскликнул: «Слава Тебе, Боже — и проснулся».
Старец Иосиф понял значение сна и начал сомневаться в правоте зилотов. А отец Ефрем Катунакский, когда молился об этом, получил извещение, услышав громкий глас: «В лице Флоринского епископа ты отверг всю Церковь». Из всего этого они поняли, что дела обстоят не так, как о них говорят люди, и что таинства у новостильников действительны.
Тогда они решили в письме попросить прощения у Хризостома Флоринского. Старец написал письмо, и все в его общине вместе с отцом Ефремом Катунакским под ним подписались.
При этом один известный зилот, отец Антоний Калаидзис, который должен был отвезти это письмо и вручить Флоринскому митрополиту, предложил сделать в конце приписку: «Мы видим в Вас с Вашей паствой Православную Церковь». Все подписали и это и отдали письмо Калаидзису. Хризостом ответил, что простил их.
О том, что было после отправки этого письма, рассказал отец Ефрем Катунакский: «Был вечер вторника, когда ко мне пришли помыслы осуждения Старца. Я вспомнил то письмо, которое мы написали Флоринскому митрополиту, и подумал, что не согласен со Старцем. То есть я сказал в своем помысле: «Мы подписями заверили Хризостома в своей лояльности, но ведь завтра обстоятельства могут сложиться так, что мы присоединимся к монастырям и станем поминать Вселенского Патриарха (как впоследствии и произошло). Тогда, справедливости ради, мы должны будем отозвать свое письмо Хризостому. Мы не должны были так писать, надо было сказать только: Владыко, простите нас, мы ошиблись — и ничего более”.
В субботу я пошел к Старцу служить литургию. Старец, как только меня увидел, сказал:
— Отец, что-то в твоей душе отделяет тебя от меня. Не отделяйся от своего Старца, не отделяйся от меня!1
Со вторника до субботы я успел забыть об этих помыслах.
— Старче, я не помню ни одного помысла, который отделял бы меня от тебя.
— Лишь только я тебя увидел, моя душа сразу почувствовала, что какой-то твой помысл отделяет тебя от меня.
— Старче, я ничего такого не помню.
— Вспомни, — сказал Старец. — Перебери в своей памяти все, о чем ты недавно думал.
Я отслужил литургию. Утром после трапезы я поднимался по тропинке от Малой Анны к себе. И, поднимаясь, старался вспомнить обо всем, что занимало меня в последние дни. Наконец вспомнил о помысле, который неким образом отделял меня от Старца. Я вернулся назад и со слезами попросил прощения у Старца Иосифа. Так у нас все восстановилось».
——————————————
Старец оставался умеренным зилотом до 1950 года. 13 (26) марта 1950 года было выпущено новое окружное послание, подписанное Хризостомом Флоринским и еще тремя старостильными епископами. Я его прочитал Старцу, сам он отказался его читать, при том что все еще считался зилотом. В послании, кроме прочего, заявлялось: «Таинства новостильной Греческой Церкви недействительны! Миро у нас свое собственное. Официальная Греческая Церковь — раскольническая. Все, чему мы учили по этому вопросу устно и письменно ранее, недействительно». То есть все сказанное ими раньше: что наша Церковь имеет благодать, что они являются, так сказать, Церковью-дочерью и строго следуют канонам, чтобы побудить Церковь-мать вернуться к старому стилю — все это отменялось и вместо этого по данному вопросу предлагалось новое учение. Когда я это читал, скажу вам откровенно, у меня мурашки побежали по коже. Мне казалось, что тот, кто писал это послание и возглавлял их собор, — палач.
Была ночь. Старец только что закончил молитву, когда я пришел к нему, рассказал о послании и прочитал его.
— Старче, вот что говорится в окружном послании.
— Хватит! Уходим от них! — сказал Старец. — Они окончательно заблудились. Не может это быть истиной Божией. Мы должны присоединиться к монастырям. Но сначала мы помолимся и посмотрим, что скажет нам Бог. Итак, отцы, за молитву! Да откроет нам Бог, как быть, чтобы не совершить ошибки. Что нам Бог откроет, то мы и сделаем.
Старец и все мы приступили к посту и молитве, молитве и посту. Мы постились три дня, не ели ничего, только воду пили.
Через три дня Старец затворился на всю ночь в своей келлии и предался слезной просительной молитве, а мы снаружи ожидали, что он нам изречет. Мы ждали его выхода из каливы, как евреи — спуска Моисея с Синайской горы. До этой молитвы Старец не принимал окончательного решения. После молитвы ему было видение. Он вышел к нам и сказал:
— Елицы вернии! Извещение таково: мы присоединяемся к монастырям. Такова истина. Зилоты — в прелести!
Он говорил так, несмотря на то что сам до тех пор был зилотом. Все мы до тех пор были зилотами: старец Арсений, отец Афанасий, я, отец Иосиф Младший, отец Ефрем, зилот из зилотов, и отец Никифор-крикун. Но поскольку Старец Иосиф никогда не был фанатиком и никогда не следовал чему-либо по страсти, он видел, что открывшееся ему — православно.
— Старче, что ты видел?
— Сейчас я вам этого не скажу. Но это верное извещение. Сто процентов. Вопрос закрыт. Мы присоединяемся к монастырям.
Вскочил отец Афанасий:
— Я не буду поминать Патриарха! Он еретик!
Отец Арсений подошел сзади к Старцу и сказал:
— Старче, многие прельстились, и даже великие святые прельщались.
— Отец Арсений, вот эта дорога ведет туда, а эта — сюда. Выбирай любую: или подчиняйся, или уходи. Иначе не получится. Я поступлю, как сказал.
— Старче, мне тяжело на это решиться.
— Отец Арсений, это как дважды два. Собирайся и уходи.
Мы все остолбенели. Как только отец Арсений это услышал, он сразу сказал Старцу:
— Прости! Прости!
А отец Афанасий принялся возражать:
— Но ведь…
— Ты, отец Афанасий, бери свою торбу и ступай в Лавру. И скажи им, что мы подчиняемся монастырю и Патриархии. Потом вы все пойдете и запишетесь в официальный список. Давай! Закончим с этим. Вы возьмете удостоверение, и мы станем монастырскими. Таков путь Божий. Старостильники сошли с этого пути. Ты только посмотри: осуждают таинства как не имеющие благодати! И всех отправляют в ад!
Ведь тогда старостильники начали говорить, что все несогласные с ними попадут в ад.
Итак, отец Афанасий пошел со своей торбой в Лавру. По дороге его мучили помыслы. Он думал: «Неужели Старец прав? Ошибается он или не ошибается?» Утомившись, отец Афанасий присел отдохнуть и заснул. А во сне увидел нечто и через это убедился в правоте Старца. Он сразу возвратился назад и с жаром сказал:
— Старче, я с тобой и слушаюсь тебя! Все, что ты мне скажешь, я сделаю. Я согласен поминать Патриарха. Я увидел, что такова воля Божия.
Что же он увидел? Я тогда был мал и не расспросил его об этом. Мы действительно пошли в Лавру, выписали себе удостоверения. Мы все урегулировали, и после этого нам было очень хорошо.
Но многие зилоты соблазнились тем, что Старец изменил свою позицию, и принялись его ругать. Старец Никифор, по своему обыкновению, кричал, но Старец Иосиф не отступал ни на шаг. Даже отец Ефрем Катунакский сказал:
— Старче, будь осторожен, ведь святые отцы говорили, что в последние дни прельстятся даже избранные.
— Отец, если не хочешь служить, уходи! Ступай к своему Старцу.
Старец не слушал никого, потому что имел верное извещение от Бога. Споры тут были неуместны.
У нас, молодых, не было никаких возражений. Старец сказал «да» — значит, да. Сказал «нет» — значит, нет. У меня не возникало никаких вопросов и сомнений в правильности решения Старца. Я не колебался. Трое старших, у которых, возможно, и было право на собственное мнение, высказывали свои сомнения. Но я и отец Иосиф Младший были совершенно спокойны и согласны со Старцем.
——————————————
Позже, когда отец Харалампий пришел к нам и стал членом нашей общины, Старец, чтобы помочь ему понять это решение, очень тактично объяснил ему наедине, в чем состоит заблуждение зилотов. Он ясно показал, что они, говоря о недействительности таинств в Греческой Церкви, хулили Святого Духа. Старец обратил внимание отца Харалампия на то, что одной аскетической жизни недостаточно для спасения, требуется еще и православная вера. Тогда и отец Харалампий начал мало-помалу понимать, как в действительности обстоят дела. Он нам рассказывал: «Тогда я вспомнил, во-первых, что благодать Божию я познал у новостильников, когда был еще в миру. Я вспомнил, что благодать была и у моих друзей и знакомых, следовавших новому стилю. Во-вторых, я тогда вспомнил и один случай из моей мирской жизни, когда я был крайне фанатичным старостильником. Один новостильный священник пришел отслужить в нашем доме водосвятный молебен. И я, будучи фанатиком и веря, что таинства новостильников безблагодатны, прогнал его. “Но, дитя мое, — сказал этот священник, — у нас тот же самый Крест, все то же самое, наши таинства действительны” Но я не стал его слушать. И затем в течение всего дня у меня было бесовское смущение и дрожь, я скорбел в душе, но как мирянин не мог объяснить и понять причину всего этого. Когда я поведал о том случае Старцу Иосифу, он сказал мне, что и сам пережил нечто подобное, когда прогнал одного иеромонаха, не принадлежавшего к зилотам».
В то время навестил нас и мой бывший духовник отец Ефрем. Старец его спросил:
— Скажи мне, отец, правда, что это окружное послание выпущено Синодом?
Отец Ефрем опустил голову и ответил:
— Не следовало выпускать такое окружное послание. Оно неправильное.
— Значит, отец мой, совершена ошибка, так ведь? Совершена ошибка. Мы сбились с пути. Итак, мы сами должны теперь позаботиться о себе.
——————————————
Позднее Старец открыл нам, каким было известившее его видение. Во время молитвы он увидел прекрасную, залитую светом церковь. Из нее выходили разные люди. Во дворе они ругались и кричали друг на друга.
— Я прав! — кричал один.
— А я правее тебя! — кричал другой.
— Это мы — Церковь! — кричал третий.
И Старец нам объяснил:
— Это показывает, что, хотя люди и ругались, они принадлежали к одной Церкви. У них одна вера, у них есть благодать. Но у них нет свободного духа и святости. Потому они и ругались.
Церковь может совершить какую-нибудь ошибку: поменять календарь, еще как-нибудь ошибиться, — но все могут спастись. То есть, кроме догматических, бывают и другие отличия. А мы ныне ругаемся, поскольку нет у нас просвещения и святости великих отцов. Поэтому-то мы и не оказываем снисхождения. Святые отцы, однако, проявляли снисхождение — на какое-то время, в зависимости от конкретного случая, — а затем опять возвращались к строгому соблюдению канонического строя.
Старец не был пристрастным человеком, он был свободен. Если у человека нет упрямства, фанатизма, если он свободен, то он сможет увидеть собственную ошибку и согласится ее исправить.
——————————————
Благодать Божия посещает святых людей и извещает их об истине. Кто попало не получает извещений. Когда разнеслась весть, что Старец Иосиф Пещерник присоединился к монастырям, стали говорить: «Бог известил его об этом. Этот человек беседует с Богом. Он получил от Бога извещение. Значит, вот какова истина».
Некоторые зилоты-фанатики, те, у кого зилотство было по страсти, начали нас ругать. Особенно же поносил нас самый ученый из них: «Э-э-э! В прелесть впал отец Иосиф Пещерник!» Он строил из себя самого грамотного и много чего говорил против нас, он объявил Старцу настоящую войну. Но Старец никогда не осуждал этого человека. Нам Старец говорил:«Мы не будем спорить. Мы будем заботиться о том, чтобы совершать бдение, молитву, и пусть о нас говорят что хотят. Бог да простит их». И мы ни с кем не вступали в спор. Мы не оборонялись, видя, что Старец молчит.
Но в итоге победа оказалась за Старцем. Когда он преставился в преподобии и святости и мы, его чада, удостоились приобрести общины в монастырях (тогда это были единственные многочисленные братства на Святой Горе), тот человек сам был вынужден признать: «Вот это да! Какие монахи! Сколько добродетельных чад! Отцы, мы должны признать правоту Старца Иосифа Пещерника. Ведь не может гнилой корень произвести такие плоды — такие замечательные общины. По плодам познается древо. Следовательно, мы ошибались, а Старец Иосиф был прав».
Наши братства были исключением на Святой Горе. Когда преставился Старец, тогда и у меня появилась община, и отец Харалампий собрал братию. Возникли две большие общины, которые положили начало возрождению афонского монашества. Тогда стало расти число монахов на Святой Горе. А затем из монастырей за пределами Афона пришли архимандриты с братией и влили новую жизнь и в другие афонские монастыри.
При жизни Старца Святая Гора переживала упадок, число монахов все время уменьшалось. Оставались одни старички, молодежь в монастыри совсем не шла, и монастыри чахли. Поэтому семя должно было упасть в землю, умереть и только после этого прорасти и принести плоды. А затем уже все пошло как заведенные часы.
Многие говорили, что Старец должен был уйти и уже после этого должно было начаться возрождение Святой Горы. С этим согласился и тот враждовавший со Старцем зилот. Когда у нас есть знание и нет смирения, это знание нас надмевает, и мы думаем, что правы только мы, что мы богословствуем правильно, а все осталь-ные ошибаются. Но люди не совершают ошибок только в том случае, если их просвещает Бог. Поэтому монашество — это авангард христианства, это нервная система Церкви.
——————————————
Отец Харалампий свидетельствует: «Когда мы были еще зилотами, отец Ефрем Катунакский во время Божественной литургии видел иногда на святом Престоле насекомых. После того как мы присоединились к монастырям, он больше этого не видел. Кроме того, в первую ночь после присоединения к монастырям, когда отец Ефрем служил литургию, нас переполняла благодать, слезы и мир: как Старца Иосифа, так и всех нас, его послушников. С тех пор обилие благодати приходило во время Божественной литургии. Но мы тогда еще, конечно, не поминали Патриарха».
Отец Ефрем Катунакский ради послушания своему Старцу, отцу Никифору, был вынужден вернуться к зилотам. Он оставался с ними до преставления своего Старца в 1973 году. Отец Ефрем рассказывал: «Поверь мне, с тех пор как Старец Иосиф присоединился к монастырям, я его часто видел во сне. Иногда он меня утешал. Иногда говорил мне несколько слов, потому что у меня были большие искушения. А теперь, когда я опять соединился с монастырями, я его вижу во сне и он мне говорит: «Приходи ко мне служить литургию. Когда ты ко мне придешь послужить?” Но все то время пока я оставался с зилотами, он ни разу мне такого не
говорил. И я ему отвечаю: “Старче, приду, когда ты захочешь”. «Приходи в субботу” — говорит он. И это трогает мою душу».
——————————————
Было у нас и еще одно извещение, позднее, когда мы с отцом Харалампием стали священниками. Отец Харалампий рассказывает об этом так: «Присоединившись к монастырям, мы еще какое-то время Патриарха не поминали. Но когда мы перебрались в Новый Скит, я однажды должен был пойти служить в монастырь Святого Павла и там поминать Патриарха обязательно.
— Что мне теперь делать? — спросил я Старца.
— Ступай, — ответил он, — и поминай. А когда вернешься, расскажешь мне, что ты при этом чувствовал.
В общем, редко я получал такую благодать на Божественной литургии. Слезы текли ручьем на протяжении всей службы. Я не мог произносить возгласы. Когда я вернулся, Старец мне сказал:
— У тебя наверняка было обилие благодати.
— Да, Старче.
— Видишь, дитя мое, — опять сказал Старец, — нет греха поминать Патриарха, что бы он ни сказал и ни сделал, если он не извержен из священного чина».
________________________________
1 Старец Иосиф обратился к отцу Ефрему более строго, отчужденно, потому что духовный сын сам отдалился от отца.
