Ключевые слова: эпилепсия, ксеноглоссия, глоссолалия, психическое расстройство, истерия, психоз, шизофрения, мономания, демономания, одержимость, бесоодержимость, бесы, изгнание злых духов, икота, кликушество, меряченье, порча, вселение духов, нечистые духи; экзорцизм, экзорцист, отчитка, Русская Православная Церковь, духовная помощь
Аннотация: В интервью (записано в Москве, в 2013 г.) священнослужитель Русской Православной Церкви, практикующий экзорцизм больше десяти лет, рассказывает о феномене одержимости в контексте православной культуры. Респондент характеризует проявления одержимости, основанные на наблюдениях из личной практики, и описывает методы духовной помощи людям, страдающим от данного «недуга».
Феномен одержимости, или «беснования», присутствовал в воззрениях Православной Церкви с момента ее становления на Руси и продолжает существовать в настоящее время. С точки зрения христианского учения, причина данного явления заключается во вторжении нематериальных сил зла в повседневную жизнь. По мнению Церкви, эти силы личностно представлены «деструктивными, паразитирующими на подлинном творчестве и склонными к обману персоналиями» – падшими духами, именуемыми в Священном Писании также нечистыми духами, духами злобы, бесами, демонами, согрешившими ангелами. Их целью является искажение духовного пути человеческой личности, соблазнение человека. «Попущением Промысла» зло входит в повседневную жизнь людей, в том числе, и в качестве такого явления, как одержимость, традиционно в народе обозначаемая также понятиями беснование и порча.
По свидетельству церковного историка В.В. Болотова, феномен одержимости был известен еще в ранних христианских общинах с иерархическим принципом священнослужения: «На одной ступени с лекторами стояли экзорцисты, обязанность которых состояла в чтении молитв над одержимыми и в надзоре над оглашенными» (Болотов1907–1918: 154). Это означает, что как само явление одержимости, так и элементы экзорцизма присутствовали в литургической жизни Церкви уже в начальный период ее развития.
На Руси, в среде раннего монашества, пустынников, проблеме противостояния злым духам и одержимости ими не уделялось такого пристального внимания, как на средневековом Западе: подробное описание инфернальных реалий не было свойственно подвижникам, которые были сосредоточены преимущественно на внутренних помыслах, борьбе со страстями и духовной жизни. В этом заключается основное отличие позиции православной Церкви в отношении бесоодержимости от позиции Церкви западной.
Вопрос о бесоодержимости был и остается в христианской Церкви дискуссионным. В продолжительной истории этого явления существовали различные точки зрения на его природу. Примером может послужить мнение прп. Иоанна Кассиана Римлянина о том, что нечистый дух «закрывает разумительные силы души», и это может быть спровоцировано лихорадкой, вином, болезнями, приходящими извне. Он отмечает, что в учении об одержимости злыми духами нет ничего удивительного, поскольку духи могут входить в общение друг с другом, равно как и люди, исходя из сходства их природы. Но полное овладение духом невозможно – душа не может стать вместилищем другого существа. Принципиальная точка зрения прп. Иоанна, по сути, заключается в том, что человек в состоянии беснования не совершает полностью чуждого ему, т.е. того, что в неосознаваемом или латентно выраженном варианте не было бы ему свойственно.
Характерно, что многовековая история христианства на Руси знает крайне мало примеров, сходных с западными «демонологическими эпидемиями». Русская Церковь не имела специального «ведомства» или отдельно назначаемых духовных лиц, в обязанности которых входило бы изгнание бесов. В первую очередь это было связано с позицией православной Церкви по отношению к умалишенным, выраженной в снисходительности к человеческой немощи, попечительстве и покровительстве (Белорусов 2002: 693–700). На причину отсутствия подобных «ведомств» и «должностей» существует также точка зрения А.А. Спасского, профессора Московской духовной Академии по кафедре истории Древней Церкви, доктора церковной истории. Его мнение заключается в том, что в период распространения христианства на Руси должность экзорциста не была известна в силу отсутствия самих установленных правил экзорцизма (Мельникова 2006: 220 –263). Каждый экзорцист использовал свою «методику». Тем не менее, о бесновании и бесноватых остались свидетельства в кормчих книгах, требниках и житиях, где упоминаются случаи о нападении нечистых духов на мирян и иноков. Первые упоминания о бесоодержимости содержатся в Киево-Печерском патерике (памятник XIII века). Случай бесоодержимости описывается и в «Житии протопопа Аввакума» (XVII век).
В настоящее время существуют различные позиции относительно данной проблемы. Часть представителей Церкви считают этот феномен реальным фактом духовной болезни, с которой необходимо бороться, другие же склоняются к тому, что так называемые одержимые – это люди, страдающие психическими заболеваниями, которых следует лечить в психиатрических больницах. Таким образом, чины и молитвы экзорцизма не встречают открытого запрета, однако в рамках церковного устройства по-прежнему не появляется отдельный институт, отвечающий за попечительство подобных страждущих, и не назначаются духовные лица, официально занимающиеся заклинанием нечистых духов, как это было ранее и существует в настоящее время в Римской Церкви.
Кроме того, насколько нам известно, граница между такими обозначениями как бесноватость и одержимость достаточно условна: с одной стороны, данные понятия традиционно считаются синонимичными (по мнению Церкви), с другой же стороны, они обладают принципиальными различиями.
Например, грекоязычная книжность ранней Церкви, которая стала основой древнерусской христианской демонологии, трактовала бесов как пороки, одолевающие людей (трактат преп. Нила Синайского «О восьми лукавых духах», см.: Преподобный Нил Постник б/г). В соответствии с такой позицией, «беснование» представляет собой победу пороков, а бесноватый человек – грешника, поддавшегося бесовским искушениям (пьянству, похоти, скупости и т.п.)
В наши дни взгляды на эту проблему представлены похожей точкой зрения. В 1994 году священником В. Емеличевым была написана работа «Одержимость и изгнание злых духов», в которой он указывает, в частности, на различие между одержимым и бесноватым человеком: «Сатана и бесы действуют на всех, а на некоторых с особой силой. Если это действие происходит снаружи, извне, можно говорить об одержимости. Те, в которых злые духи сидят внутри, называются бесноватыми» (Белорусов 2002: 693–700). Вероятно, вопрос об идентичности понятий одержимости и бесноватости требует более подробного изучения, особенно в церковных источниках.
Статья в «Большой российской энциклопедии» предлагает следующую характеристику понятия одержимости:
«Одержимость, психофизиологич. состояние, воспринимаемое как «вселение» в человека потусторонних сущностей – духов, демонов, бесов (ср. бесноватые – одержимые бесом в православии), джиннов, душ умерших и т.п. Важнейший признак О. – говорение от лица вселившихся сущностей и обретение одержимым черт характера, внешних проявлений качеств, якобы свойственных им. В разл. культурах, религиях и оккультно-мистических системах О. объясняется как следствие порчи или насылания злых духов либо наличием генетически наследованного или контагиозно приобретенного злого духа (ведовство). Различаются контакты с духами пассивные со стороны человека (неконтролируемая О.) и активные (контролируемая О.). Второй вариант О. более свойственен шаманизму, где представлены особые техники (в т.ч. с помощью галлюциногенов) целенаправленного вселения (инкорпорирования) духов божеств, шаманов-предков, священных мест. Однако и намеренное вселение не всегда бывает жёстко контролируемым шаманом (напр., шаманское целительство в Свазиленде.
Состояние О. характеризуется болезненными проявлениями (судороги, эпилептические припадки, галлюцинации, суицидальные и маниакальные идеи, кошмары, потеря сознания и др.), обретением необычных способностей (ксеноглоссия, глоссолалия, автописьмо, предвидение, телекинез, телепортация, левитация и др.), обсценным поведением, отторжением общепринятых религ. практик (невозможность находиться в храме, боязнь религ. атрибутов, богохульство, объявление себя пророком и др.). О. периодически (особенно в христианских странах в период Средневековья) принимала массовые формы, выливаясь в своего рода «психопатическую эпидемию религиозного характера» (В.М. Бехтерев) в разл. вариантах (в т.ч. эпидемии ликантропии); более всего это было свойственно женским коллективам (монахини в монастырях). В России групповые индуцированные нервно-психич. расстройства в форме О. принимали вид бесноватости, кликушества, меряченья, икоты и т.п. (особенно в приполярных широтах – т.н. полярная истерия). При нежелательных вариантах О. от неё старались избавиться с помощью магико-мистич. методов (изгнание духов и очищение в шаманизме, знахарстве, колдовстве), религ. экзорцизма, отчитки и др. Известны случаи запретов О. – Указ Петра I, не верившего в болезненную сущность О., о «розысках» в отношении кликуш. В традиц. обществах предпринимались меры профилактики О. с помощью спец. календарно приуроченных ритуалов (напр., у северных народов перед началом полярной ночи), во время которых могло имитироваться состояние О.
О. вызывает неоднозначные оценки монотеистич. религий. В психологии преобладает гипотеза К.-Г. Юнга об О. как влиянии на личность коллективного бессознательного. О. связывается со спонтанным возникновением различных вариантов изменённых состояний сознания и их целенаправленным использованием (шаманизм). В психиатрии О. считается частным случаем психич. расстройства, при котором выявляются признаки истерии, психоза, маниакального синдрома, мономании (демономании), эпилепсии, шизофрении и др. Согласно МБК-10 (Международной классификации болезней десятого пересмотра, 1989), О. соотносится с шизофренией, психотическими или органическими расстройствами, состояниями, вызванными контузией или интоксикацией» (Харитонова 2013: 686).
Из вышеприведенной статьи видно, что данное явление требует комплексного исследования, в том числе с позиции медицинской антропологии. Интердисциплинарный подход позволит рассмотреть указанный феномен как с антропологического, так и с медицинского ракурса. Стоит, как нам кажется, отметить, что в российской психиатрии одержимость уже изучалась профессором В.Э. Пашковским и была отнесена им к расстройству, связанному с так называемым религиозно-архаическим бредом (Пашковский 2006).
Помимо современных исследований В.Э. Пашковского, как уже упоминалось выше, исторический обзор наиболее известных проявлений одержимости осуществил академик В.М. Бехтерев в своей работе 1908 г. «Внушение и его роль в общественной жизни». Он трактовал подобные проявления как психические эпидемии, основанные на самовнушении о вселении Дьявола в тело, и распространяющиеся как массовая истерия (Бехтерев 2008).
Укажем также на точку зрения доктора медицины Н.В. Краинского, высказанную в монографии «Порча, кликуши и бесноватые» (1900). Будучи директором Колмовской психиатрической больницы, Н.В. Краинский имел возможность обследовать подобных пациентов, наблюдать их, выявлять особенности и вероятные причины заболевания. Ценным замечанием в его монографии, в частности, выглядит следующее, поясняющее различие между кликушами, бесноватыми и одержимыми: «Хотя кликуши и народ убеждены, что порча происходит от вселения в них бесов, но самое представление о чертях очень смутное, и никто не дает себе в том ясного отчета. В русской демонологии следует различать две группы этого явления. С одной стороны, учение о порче как таковой, без посредства влияния черта. В таких случаях болезнь одного лица – обыкновенно нервная, реже внутренняя, приписывается влиянию другого, которого и обвиняют в причинении ему болезни со злым умыслом. Главную роль играет лицо, испортившее больного, – предполагаемый колдун или чародей. Часто это враг больного вследствие бывших между ними раньше столкновений, иногда же просто обвинение падает на данное лицо случайно, без достаточных оснований (физические особенности, образ жизни и занятий мнимого колдуна).
Другая форма — это приписывание болезни влияние вселившегося в больного беca без посредства колдуна. Это чистая форма одержимости, бесноватости, без порчи, хотя народная молва и называет oбе формы порчею. Такие больные не обвиняют никого в колдовстве. Их болезнь имеет в основе главным образом религиозные верования и припадки по времени и месту приурочены главным образом к церковным богослужениям.
Вообще народ приравнивает кликуш к бесноватым и основывает веру в кликуш на священном писании» (Краинский 1900: 214–215).
Заметим, что, насколько нам известно, окончательного разделения кликуш, бесноватых, порченых и одержимых в антропологии пока не существует. Обосновывается это, по всей видимости, разнообразием научных трактовок данного явления, взглядами исследователей на его природу, различием проявлений. Этот вопрос требует более детального изучения, и будет нами рассматриваться в дальнейшем. В настоящем интервью мы сконцентрируем наше внимание на одержимости в православной культуре*.
