Врачи сказали, что ребенок умер в утробе. Но спустя несколько часов я услышала стук его сердца
Шансов не было, родители оплакивали будущего малыша, которого они уже полюбили. Матери предстояла операция — оставлять умерший плод в утробе было опасно. Но спустя несколько часов на УЗИ она увидела своего мальчика живым благодаря чуду. «Правмир» публикует отрывок из книги Георгиоса Крусталакиса «Улыбающийся святой. Жизнь и чудеса старца Порфирия Кавсокаливита», вышедшей недавно в издательстве «Никея».
— Был конец августа 1992 года. Я была беременна вторым ребенком, пятый месяц беременности подходил к концу.
Дитя двигалось в утробе ежедневно и часто. Однако в четверг 27-го числа все пошло не так, как обычно. С утра я совсем не «слышала» ребенка и стала чувствовать схватки, похожие на родовые. Одновременно появилось и немного крови. Когда я сообщила об этих симптомах врачу-гинекологу, у которой наблюдалась, госпоже Ф.С., она велела мне немедленно ехать на обследование в акушерско-гинекологическую клинику Университетской больницы, которой она руководила.
Все указывало на то, что ребенок мертв
Я приехала, меня провели в кабинет на обследование. Врач, который пришел сначала, попытался прослушать сердцебиение плода при помощи доплера (ультразвуковой датчик, действующий на основе отражения звуковых волн от движущихся объектов, «эффекта Доплера». — Ред.). Он не смог выявить ударов сердца и попросил принести специальный аппарат, при помощи которого можно проверить снабжение ребенка кислородом и отследить его физическое состояние. Когда при помощи и этого устройства не удалось ничего расслышать, врач попросил принести другой аппарат, на случай, если первый был неисправен. Также он пригласил и еще одного специалиста, чтобы услышать второе мнение.
Наше беспокойство, мое и моего супруга, дошло до предела, особенно когда на наши вопросы о состоянии ребенка врачи не дали никакого ответа. Они просто попросили нас подождать.
Вскоре, когда второй аппарат также ничего не показал, врачи позвали специалиста по подобным случаям, который дежурил в тот день, чтобы поставить диагноз. Врач меня очень внимательно осмотрел и в конце концов спросил меня:
— У вас есть другие дети?
— У нас есть один ребенок. Почему вы спрашиваете, доктор, что происходит?
— Послушайте, это не означает, что у вас больше не будет детей, но этого ребенка больше нет в живых.
Я стала плакать. Нет, я не могла это принять! Ребенок, которого я уже полюбила, которого я гладила, проводя рукой по животу, когда он шевелился, который уже занял место в моем сознании и завоевал мое сердце, этот ребенок — мертв?! Я не могла в это поверить. В полуобморочном состоянии слушала, как врач говорил, что я должна пройти регистрацию и остаться в больнице, чтобы утром следующего дня, в пятницу, они могли приступить к извлечению мертвого плода, — оставлять его в моей утробе на выходные было небезопасно для меня.
Едва держась на ногах, я ушла из больницы, чтобы взять из дома какую-то одежду и другие необходимые вещи и вернуться вечером.
Первым делом я связалась с моим личным врачом, университетским профессором, который в тот момент, к сожалению, находился в отпуске за пределами Афин, — мы могли поговорить только по телефону. Я подробно рассказала ему, что произошло и что сказали другие специалисты.
Его ответ меня раздавил. Все указывало на то, что ребенок мертв. Невозможно поверить! Мой муж, тоже очень огорченный, пытался подбодрить и утешить меня. Моя врач-гинеколог, пытаясь убедить меня, что дело и в самом деле обстоит так, записала меня в тот же день по знакомству на прием в частный исследовательский центр. Там мне предстояло в последний раз сделать УЗИ. И я пошла.
Мой муж, врач-гинеколог и я ждали своей очереди в зале ожидания исследовательского центра. Мы не могли говорить. Я смотрела на других будущих матерей, которые с нетерпением и радостью ждали УЗИ, чтобы увидеть своего малыша. Глаза то и дело застилали слезы, когда я осознавала, что со мной произошло.
Чудо на УЗИ
Подошла моя очередь, и мы втроем в оцепенении вошли в кабинет на обследование. Врач начал водить ультразвуковым датчиком по моему животу, глядя на экран. Я услышала, как он говорит: «Что не так с ребенком?» Я снова начала плакать, думая, что он таким образом дает понять, что ребенок мертв. Но он повторил свой вопрос: «Что не так с ребенком? Он в полном порядке!»
Тут мое сердце остановилось, ум — замер. Волна радости поднималась внутри меня. «То есть ребенок жив?» — услышала я вопрос своего врача-гинеколога. «Конечно, жив. Вот его сердечко бьется. Это мальчик».
Тогда я перевела взгляд на экран и увидела личико моего сына в профиль, то самое личико, которое четыре месяца спустя я увидела воочию и прижала к груди.
Радость несказанная! Мы ушли оттуда окрыленные!
Внезапно из ада мы попали в рай, от смерти — к жизни.
Конечно, было много вопросов, но в тот момент меня совершенно не волновало, получим ли мы ответы на них. Я хотела только жить тем счастьем, которое испытывала, пережив это невероятное чудо! Конечно же, это было чудо, потому что на следующий день врачи, которые до этого осматривали меня в Университетской больнице, не могли понять, как это возможно. Они не находили никакого разумного научного объяснения и пожимали плечами в недоумении!
По дороге домой в машине мы пытались понять, что же произошло. В том, что случилось чудо, никто из нас, конечно, не сомневался. Особенно наша врач-гинеколог, которая была очень верующим человеком и знала лично великих старцев нашего времени. Она говорила: «Никула (так она меня называла), этот ребенок должен быть назван в честь того святого, который сотворил это чудо».
Я весь день молилась перед фотографиями старца Порфирия (это было еще до его канонизации), старца Иакова и иконой преподобного Давида Эвбейского. Кто-то из них троих и совершил это чудо. Да, но кто?
О старце Иакове (Тсаликисе) я тогда знала совсем мало, о преподобном Давиде — еще меньше. О старце Порфирии же я читала и слышала много и от вас, в школах родителей, и от других людей, которые лично знали его и пережили какой-то чудесный опыт рядом с ним. Имя «Порфирий» уже было в моем сердце, и я хотела бы дать это имя моему ребенку. Но как мы могли знать, что это именно он заступился за нас перед Богом, чтобы произошло чудо воскрешения из мертвых? Ответ мы получили примерно два месяца спустя.
Торговец крикнул: «Назовите сына Порфирием!»
Мы с мужем были в машине в районе Кифисия в Афинах. Мы остановились на красный свет светофора на маленькой улице, перпендикулярной проспекту Кифисиас, и ждали в длинной очереди других машин, когда загорится зеленый свет. В этот момент мы говорили (что происходило часто в последние два месяца) о будущем имени нашего ребенка.
Красный свет на этом перекрестке горел долго. Пока мы ждали, заметили одного маргинального субъекта — такое впечатление производила его внешность, — который проходил вдоль впереди стоящих машин, предлагая водителям приобрести носовые платки. Он поспешно двигался в нашу сторону, к открытому окну.
— Ребята, носовые платки не нужны?
— Нет, спасибо! — ответили мы равнодушно, ожидая, что он пойдет к следующей машине.
Но он стал настаивать:
— Ребята, дайте мне хоть что-нибудь на пиво.
В самом деле, его неопрятная одежда, длинные спутанные волосы, неухоженная борода указывали на то, что он немало тратил на выпивку. Скорее для того, чтобы избавиться от него, чем из милости, мы купили платочки и думали, что он пойдет искать следующего клиента. Но уличный торговец не отходил от нашего окна. Нагнувшись, он сказал нам:
— Я вижу, что мадам ждет ребенка. Молодец, удачи!
— Спасибо, — ответили мы, не глядя на него, чтобы не поощрять. Чего еще он от нас хочет? Больше денег?
Тут торговец нам и говорит:
— Знаете, некоторые пары спорят, как назвать ребенка. Муж хочет дать имя одного из своих родителей, жена — своих, вот и ссорятся. А знаете, что делали первые христиане? Они давали ребенку имя того святого, в день памяти которого он родился, так что день рождения и именины приходились на один день.
Тут нам стало в высшей степени интересно — мы не ожидали услышать такие слова от этого человека! Теперь уже мы смотрели ему прямо в лицо и смущенно улыбались, думая, что сказать в ответ. Но тут загорелся зеленый свет, машины перед нами стали двигаться вперед, и мой муж тоже переключил скорость, чтобы тронуться. Тогда тот подошел еще ближе, чтобы его было слышно сквозь рев мотоциклов, и успел прокричать: «Знаете что? Назовите его Порфирием, чтобы благословение старца было на нем!»
Шок и страх охватили нас, когда мы услышали эти слова. Что это было? И к тому же от бродяги. Откуда ему было известно о старце? Какое он имел к нему отношение?
И откуда он знал, что ребенок в моей утробе — мальчик, чтобы можно было назвать его Порфирием?
У нас было много вопросов, и мы хотели получить на них ответы. Нужно было непременно вернуться и отыскать этого торговца платками!
Но на проспекте Кифисиас мы попали в поток машин, так что не меньше пяти минут ушло, чтобы вернуться на перекресток. В эти пять минут мы переволновались. Не было сомнения, что мы найдем этого человека, — обычно люди, которые продают вот так всякую всячину, заняв какое-то место, не меняют его. Мы всегда встречали одних и тех же людей на тех же светофорах. Мы переживали: какие ответы мы услышим на свои вопросы? Можете представить себе степень нашего разочарования, когда на том светофоре мы не нашли загадочного бродягу. Он не появился ни в этот день, ни в последующие. Как будто бродяга очутился там только на мгновение, чтобы сказать нам те слова, которые он сказал. А когда цель была достигнута, он исчез.
Итак, мы получили ответ — ребенка следовало назвать Порфирием.
Только одно из двух имен
Два месяца спустя, 7 января, родился совершенно здоровый мальчик, наш второй ребенок. Можно было подумать, что на этом история о случившемся с нами чуде заканчивается, но есть и продолжение.
Несмотря на то что мы пережили, другая мысль начала беспокоить меня по мере приближения крестин ребенка. Не скрою, из-за чего я переживала: традиционно второму мальчику в семье дается имя деда со стороны матери. Вдруг дедушка Антонис, мой отец, огорчится, если ребенка назовут Порфирием? Обсуждая эту проблему с мужем, мы приняли решение, как Фома неверующий, дать ребенку двойное имя.
Когда мы сказали об этом нашему духовнику отцу Георгию (в свою очередь, духовному чаду старца Порфирия), он был непреклонен. Во время таинства Крещения будет произнесено два имени — если уж мы так хотим, — но в бумагах останется только одно, и с этим именем мальчик будет жить.
Так перед нами возникла дилемма. Какое имя прозвучит первым: Порфирий-Антоний или Антоний-Порфирий? Время шло, а мы никак не могли принять решение. Чудо было великим, но и огорчать отца мне казалось неправильным.
Наступил день крещения. Крестным должен был стать наш друг Г. М., который жил в Америке. Он приехал в Афины за день до таинства, и мы не успели ему ничего сказать о том, что с нами случилось. Между тем наш духовник, видя нашу нерешительность в выборе имени, посоветовал помолиться об этом и позволить Богу показать ответ.
Так, в день таинства мы вместе с гостями ждали начала крещения у церкви святого Герасима в Ано Илисия, все еще не зная точного имени ребенка. Отец Георгий увел крестного в соседний придел и попросил его написать на двух бумажках по одному имени: «Порфирий» и «Антоний». Потом он велел ему сложить каждую бумажку отдельно и положить в камилавку, с тем чтобы потом вытянуть одну из них и таким образом решить вопрос с именем. Крестный, как я уже сказал, не знал ничего о том, что с нами произошло и что привело к выбору имени Порфирий. Он не знал этого имени, и оно его никак не трогало. А имя Антоний ему нравилось — так же звали и его отца.
Как долгое время спустя сознался нам крестный, он, слукавив, сложил бумажку с именем Антоний особенным образом, иначе, чем другую, чтобы, когда они перемешаются в камилавке священника, он мог сразу взять ту, которую хотел — с именем Антоний. Итак, наш друг решительно вынул меченую бумажку. Вообразите его удивление, когда, развернув ее, он прочитал имя: Порфирий!
Так хотел святой. Так и произошло.
Нашему второму сыну, Порфирию, сейчас 23 года, он учится на факультете химической инженерии Афинского политехнического университета. На протяжении его жизни мы много раз убеждались, что он в самом деле имеет благословение и защиту старца. Это благоволение святого с радостью чувствует вся наша семья.
Я желаю всем, кто узнает о нашей истории, прославить имя Бога, Который через святых Своих, таких как преподобный Порфирий, совершает столь великие чудеса, как воскрешение мертвых!